За перевалом…

Посёлок Глазковка в Лазовском районе Приморского края лучше любого зеркала отражает действительность бывшего СССР и нынешней Российской Федерации.

В начале 80-х годов прошлого века на этот клочок благословенного берега Тихого океана созвали элиту — университетских выпускников из Горького, Ленинграда, Ульяновска и так далее, дипломированных специалистов: биологов, экологов, ихтиологов и мореводов. Их задачей было с нуля, из ничего, создать экспериментальную базу марикультуры (ЭБМ) в структуре производственного объединения «Приморрыбпром». И они ее создали, всего за какой-то десяток лет на пустынном ранее берегу, где постоянных поселений не было с тридцатых годов, вырос маленький поселок. В ЭБМ высаживали ламинарию (морскую капусту), выращивали и спускали в реку малька кеты, готовились разводить на морских плантациях моллюсков, гребешка и трубача… И тут случилась перестройка.

Хозрасчет на аренде

Капиталистические новшества не принесли поселку ничего хорошего. Прежде всего потому, что там не было — и поныне во втором десятилетии двадцать первого века! — нет проводного электричества. Электроэнергию поселок Глазковка получал и получает от дизельных генераторов, которые пожирают солярку, как свинья помои. А солярка стоит денег. И с ценой «дизельного» киловатт-часа не может быть рентабельным никакое производство. В 1991 году в Глазковке, помимо ЭБМ Приморрыбпрома, работали еще ПМК-14 (передвижная механизированная колонна) и УМС (участок механизации строительства) треста Приморспецрыбстрой. Они строили объекты как для самой ЭБМ, замыкавшейся в то время на Преображенскую базу тралового флота, так и для рыбзавода в соседнем поселке Валентин (25 км по новой дороге, 11 км по старой, «пешеходной»). И хотя все эти предприятия, по сути, входили в одно и то же производственное объединение «Приморрыбпром», у каждого из них было свое начальство и своя политика.

Между предприятиями, которые с советско-плановой системы практически насильно перевели на хозрасчетные отношения с головными структурами ПО «Приморрыбпром», начались трения: электростанция осталась на балансе ЭБМ, а строители оказались вынуждены платить за электричество не по прежним номинальным расценкам, а выше себестоимости. И тогда в Глазковке, еще в начале 1992 года, узнали, что такое «веерные отключения» электричества. Это когда бывший начальник ЭБМ распорядился отключить от электроснабжения ПМК с ее производственной базой — конторой, гаражом, котельной и растворобетонным узлом, — а заодно и три общежития, где жили люди, на тот момент практически многие семейные и с малыми детьми. Затем последовали и прочие прелести перестройки: шквальный рост цен при отсутствии наличных денег, выдача заработной платы «бартером» — макаронами, рисом, растительным маслом и рыбными консервами с Валентиновского рыбзавода. Дальше — больше: дефицит горючего и угля для котельных, которых в поселке было три. Одна отапливала собственно поселок, вторая — базу ПМК с общежитиями, третья — школу. Людям, проживавшим в двух- и трехэтажных домах с удобствами, пришлось забыть об удобствах и строить из подручным материалов печи для дровяного отопления с выводом дымоходов в вентиляционные каналы… Эти печи, спасшие глазковцев от вымерзания в середине девяностых, работают поныне, и под балконами и на лестничных площадках хранятся запасы дров.

Ни Ильича, ни лампочки

Понятно, что при отсутствии электричества — а в поселке Глазковка даже в самые хорошие времена (в последние 18 лет) электричество летом подают по графику, отключая на ночь и на несколько часов днем, и лишь зимой — круглосуточно, и то при достаточном запасе солярки на электростанции и исправных дизель-генераторах — невозможно становление и развитие какого-либо производства. Даже при современных капиталистических условиях.

Поэтому уже много лет никакого производства в поселке нет: от опытного цеха ЭБМ остались руины, нет ни лодок, ни мотоботов, местные жители продолжают на берегу собирать одичавшую морскую капусту, сушат ее и сдают заготовителям. Уже нет ни самого Приморрыбпрома, ни его стройтреста Приморспецрыбстроя, а поселок остался. Бывшие руководители этих предприятий не пропали: один с семьей трудится в администрации Лазовского района, другой работает в строительном бизнесе краевого центра, а в их бывшей «родной» Глазковке выросло поколение детей, которые не знают, что такое постоянное наличие электричества, связи, радио, телевидения и Интернета…

Потому что в поселке Глазковка связи не было в принципе с тех пор, как в 1993 году закрылась радиостанция ЭБМ. Телевизоры показывали в лучшем случае один из двух центральных каналов, Первый или «Россию», да и то по камчатскому времени и при условии, что работала общая на весь поселок антенна-«тарелка» с ретранслятором. Позже часть жителей обзавелась собственным спутниковым ТВ, а прочие до сих пор смотрят либо видео, либо в окно, отвыкнув от телевидения в принципе. То же касается и радио — в поселке удается принимать только вещание на средних волнах, а в диапазоне FM туда не пробивается ни одна станция.

По краевой губернаторской программе «Электронное Приморье» местную школу обеспечили спутниковым Интернетом — один компьютер, который был новым в 2002 году. По отчету об исполнении этой программы в поселке с осени 2004 года появился спутниковый таксофон с двусторонней связью — можно было звонить как с него, так и на него. Но реально это чудо техники стало работать лишь с марта 2005-го и было востребованным чуть больше года, пока в соседнем Валентине, на сопке Колдун, не установили вышку сотовой связи НТК, и теперь в Глазковке можно найти места, где есть охват мобильной связи этого оператора — говорят, скоро и «Мегафон» запустят… А тут еще прямо в поселке установили вышку вещания цифрового телевидения — живи да радуйся, приобщайся к дарам цивилизации двадцать первого века?! Вот только жить и радоваться в этом поселке скоро будет некому: отток населения не прекращается. Кроме сбора морской капусты и таежных дикоросов — кедровых орехов, папоротника, черемши, грибов и т. п. — у местного населения весьма ограниченный выбор способов заработать на жизнь. В поселке есть своя контора ЖКХ, в ней то ли пять, то ли аж семь рабочих мест. Есть — пока еще, о чем чуть ниже — школа, совмещенная в последние годы с детсадом. Помимо этого зарабатывают на сезонных работах — половина «справных мужиков» в Глазковке, дети той, советской еще элиты — квалифицированные моряки и водолазы, матерые работяги, на них всегда есть спрос. Но по мере того как растут уже их собственные дети, всё больше мужчин бросают морскую работу и оседают на берегу. Читай — перебираются в города, в Находку и Владивосток. Так поселок понемногу пустеет: на данный момент в нем и двухсот душ не наберется, а двадцать лет назад тут жили и работали более 500 человек…

Очаг цивилизации

После того как за ветхостью, аварийностью и пожароопасностью в поселке поэтапно ликвидировали старую столовую, детсад, фельдшерско-акушерский пункт, а затем и клуб, продержавшийся на несколько лет дольше, единственным очагом цивилизации оставалась школа с ее бессменным директором Валентиной Павловной Сименко. Эта женщина много лет отвечала за всё: давая работу взрослым, обеспечивая детям присмотр и образование, удерживая вокруг себя коллектив. В школе проводились и собрания, и редкие праздничные вечера, и собственно школьные мероприятия — и школа в Глазковке всегда была полной, 11-летней. Затем за неимением достаточного числа учеников сократили десятый и одиннадцатый классы. А с нынешнего года глазковская школа и вовсе превращается в филиал средней школы соседнего поселка Валентин. До которого, между прочим, 25 километров таежной дороги через перевал, который зимой имеет свойство заносить снегом, а в летние ливни заливать разлившимися речками. И эти двадцать пять километров даже при благоприятных условиях — сорок минут езды в одну сторону. Притом что никакого регулярного автобусного сообщения между Глазковкой и Валентином давно нет и в помине, только попутный транспорт.

Валентин — поселок более «продвинутый», туда электричество протянули еще в 1996 году. А о Глазковке так и позабыли. Хотя заветные столбы с проводами всего в тринадцати километрах! И поэтому поселок обречен на постепенное вымирание; если Глазковка лишится еще и школы, то удерживать здесь семейных людей будут нечем. И все усилия «городского капиталиста», предпринимателя Олега Морозова, который уже несколько лет пытается здесь обосноваться — отстроил дом, арендует пляжи, обеспечивая отдыхающим маломальский комфорт и безопасность, вынашивает планы развития производства — все его старания пойдут прахом без скрепляющего оставшихся жителей стержня. Местные власти в Лазовском районе, возможно, вздохнут с облегчением. А с карты края исчезнет еще один населенный пункт и будет порушено еще одно большое и полезное дело, начатое нашими предками. Но конъюнктура, видимо, на данный момент важнее, чем какой-то там крохотный поселок с его жителями. Потому что краевые власти одной рукой пытаются поселку помочь — сделали нормальную дорогу через перевал, практически восстановили мост, смытый тайфуном еще в 1989 году, установили вышку цифрового телевещания и пресловутый таксофон, а другой рукой губят наработанное самими же! И «цена вопроса» — тринадцать километров линии электропередачи — оказывается почему-то «непосильной» для его решения и спасения поселка. Где жизнь за таежным перевалом и перевалом государственной политики становится всё сложнее. Но пока ведь держатся…